Трёхочковый бросок

Евстегнеев шёл на родительское собрание. Обычно это делала Татьяна, жена Евстегнеева, но сегодня её задержали на работе в связи с месячным отчётом, а Евстегнеев смог уйти пораньше мотивируя это тем, что собирается по дороге ещё зайти к клиенту, живущему на пол пут к дому Евстегнеева и обсудить с ним условия договора. Сказать по правде, с этим клиентом Евстегнеев всё обсудил днём, сразу после  обеда, в телефонном режиме. Клиент был не против купить оборудование у фирмы, на которой работал Евстегнеев. Технические вопросы они обсудили за пять минут, и ещё пять минут Евстегнееву понадобилось для того, чтобы в свойственной ему лёгкой манере донести до клиента мысль, что оборудование в принципе можно купить дешевле, но тогда лично Евстегнеев не выполнит план продаж, вследствие чего не получит премию. Поскольку сумма, которую клиент сможет сэкономить значительно больше, той, что выдают в случае выполнения плана, то Евстегнеев смог бы пойти «навстречу клиенту», в случае если тот компенсирует ему эти «потери». Да, конечно, и клиент, и Евстегнеев знали, что в простонародье это именуется не иначе как «откат», но Евстегнеев был не новичок в подобных ситуациях и ещё не помнил случая, чтобы кто-нибудь из клиентов отказывался от столь заманчивого предложения. Беседу он выстраивал так, что даже если кому нибудь пришла бы в голову мысль сделать запись этой беседы, то прямой утечки не было и в помине и рассказ Евстегнеева о выполнении плана можно было трактовать как угодно. Сам же Евстегнеев искренне считал, что «без отката только в трамвае можно проехать». Эту весёлую фразу он часто слышал в детстве от своего отца, директора овощебазы, когда отец с друзьями собирался у них дома на традиционную «пулю»..В эти моменты, Евстегнееву очень хотелось остаться с взрослыми мужчинами, чтобы побыть в этой особой атмосфере таинственности и табачного дыма. Ажурный свет от настольной лампы и таинственные слова, «бескозырка», «бомба», «вертолёт», «марьяж», «мизер», которые время от времени прерывали перемывание костей тех друзей, которым сегодня «не посчастливилось присутствовать», добавляли волшебства в это действо. Но, обычно Евстегеева выгонял из комнаты отец, всегда мотивируя это тем, что «не стоит ребёнку дышать табачным дымом». Дымили и в самом деле нещадно, приговаривая при этом; «Дыми больше – партнёр дуреет». На самом же деле, отцу Евстегнеева просто самому очень хотелось курить, но при сыне он этого не делал, потому что однажды в страстной попытке казаться лучше , чем был на самом деле, папа Евстегнеева торжественно бросил курить, о чём заявил во всеуслышание. Воистину, если хочешь, чтобы слова не расходились с делом, надо молчать и ничего не делать. Теперь, покуривая время от времени, он просто старался не подходить близко к сыну, дабы табачный запах не был им унюхан. А поскольку большее время своей жизни он проводил на своей базе, то скрывать свою непоследовательность ему было не сложно.
          Вообще отец Евстегнеева, был человек не плохой, почти не пил, как вы уже знаете – при сыне не курил и маму Евстегнеева, когда почти не пил - почти не бил. В молодости он хотел быть гонщиком, но служба в армии на должности каптёра поменяла его мировоззрение и смыслы. Придя из армии, он устроился временно работать на овощную базу, которая находилась недалеко от его дома. Руководство заметило молодого и перспективного работника. Точнее говоря, сначала «молодого и перспективного» заметила дочь директора базы, а несколько позже и сам директор, связав интуитивно – дедуктивной связкой «перспективного» и заметно округлившийся живот своей дочери. Вызвав его к себе в кабинет, он без обиняков показал ему палитру возможностей. Широта выбора сводилась к двум вариантам. Первый вариант, к которому, кстати, папа был «более склонен», отсвечивал отсидкой за развращение и изнасилование малолетних ибо «доченьке вот-вот исполнится 16». Альтернативой этому был марш Мендельсона, и перспектива в скором времени занять место тестя в его картофельно-луковом царстве. Человеческое право выбора, предполагает наличие хотя бы одного, своего варианта. Свой вариант у Евстигнеева старшего был один – повеситься. При ближайшем рассмотрении этот вариант показался ему бесперспективным и несвоевременным. Папа Евстегнеева выбрал марш и луковый трон. Мечта стать гонщиком ещё дальше отодвинулась во времени. Рождение сына не сделало отца Евстегнеева, отцом в полном смысле этого слова. То, что «рождение сына – рождает отца», он слышал, но видел в этом лишь один аспект – биологический. Психологически он был не готов принять на себя идентичность «отец». Роль, особенно на людях, он исполнял хорошо, но не ощущал ту полноту единения с ребёнком, которая присуща настоящим Папам. Когда он в очередной раз «почти не пил», он никогда не забывал напомнить матери Евстегнеева и ему самому, кто непосредственно является убийцей мечты «стать гонщиком». Мечта видела в нём задатки. Что-что, а гнать он мог знатно. Не довелось. Но, об одном Мечта могла не беспокоиться, она была отомщена, причём неоднократно. 
          Маму Евстегнеев любил. Она, конечно была человеком настроения и на это настроение могли повлиять любые фразы или события. Иногда даже было очень удивительно смотреть, как влияют на маму такие простые фразы, как; «я  знаю», «по моему мнению», «я думаю»… Мама в свою очередь сразу начинала влиять на сына и доводила его до слёз и прострации. Но если у мамы было хорошее настроение, с ней было интересно, она многое знала и многому могла научить. Чего только стоила мамина манера играть в морской бой. Когда она рисовала корабли, она специально не рисовала сразу один однопалубный корабль. Противник ищет его по всем клеткам, до последней. Обычно этого времени хватает для того, чтобы потопить все его корабли. Последней задачей остаётся быстро нарисовать квадратик в последней клетке. Благодаря этой стратегии Евстегнеев слыл непобедимым в «Морском бое». Да что говорить, он многому научился у своих родителей, многое можно вспомнить.. Но, только вспомнить. Родителей уже нет.
          Теперь Евстегнеев сам отец, и как-то особенно проникнувшись этой ролью, как настоящий отец, решил сегодня отложить запланированную встречу с друзьями, ради которой он и ушёл с работы пораньше.. Скрытой, даже частично для самого Евстегнеева причиной пробуждения такой социальной активности, было элементарное желание похвалы. В школе, которой учился его сын, он не был уже года три-четыре, искренне считая, что вовремя заплатив взносы в фонды класса и школы, а также включая время от времени «ременную передачу», он решает все педагогические вопросы. Термин «ременная передача» (применительно к педагогике), был интеллектуальной собственностью и реликвией рода Евстегнеевых. Дед Евстегнеева, знатный в округе механик, своего рода «Левша» так называл передачу знаний, опыта и убеждений при помощи ремня. Сам Евстегнеев, как было принято у них в роду, тоже не тратил времени на прочтение трудов Макаренко, Сухомлинского и Спока. Возможно, он был бы более заинтересован в получении педагогических знаний, знай он выражение Льва .Толстого; «Педагогика же есть наука о том, каким образом, живя дурно, можно иметь хорошее влияние на детей», но, увы и ах, последнее, что он прочёл, было учебно-методическое пособие «Технология хранения и переработки плодов и овощей», притом это было давно и к тому же никак не повлияло на возникновение и развитие педагогических навыков самого Евстегнеева. 
          Ходьбы до школы оставалось ещё минут пять, и Евстегнеев решил потратить это время на фантазии о том, как сегодня на собрании его  будут хвалить. В том, что фанфар и триумфа не избежать, он был уверен. Как-никак он больше всех сдал денег на новые окна, заплатив взнос не только за себя, но и за ещё одну семью, которая, в силу перманентных финансовых трудностей, не могла себе позволить подобные расходы. Поскольку фирма, которая занималась производством и установкой окон и так сделала существенные скидки на этот заказ, её директора не интересовало, откуда эта сумма возьмётся. А вот родителей этот вопрос очень интересовал. Никто не хотел сдавать более ни копейки на окна. Обсуждение этого момента на прошлом собрании, происходило очень оживлённо, даже можно сказать ожесточённо и с надрывом не менее часа и длилось бы ещё больше, если бы жена Евстегнеева Татьяна не встала и с видом Жанны дАрк идущей на костёр, не сказала, что «для детей ничего не жалко» и посему, недостающую сумму возместит их семья. Довольную реакцию собрания передать словами было невозможно, но Татьяна
попыталась сделать это, поведав сию историю Евстегнееву. Там, на собрании, это был её своеобразный звёздный час, Татьяна знала, на что шла. Обычно на таких собраниях, она мало чего слышала хорошего в адрес своего сынульки (благо муж ничего не знает) и того воспитательного процесса которому он подвергался. Желание хоть немного побыть положительным героем, меценатом и объектом обсуждения, стояло выше страха. Это была жажда славы, а слава стоила того, чтобы проходить две недели октября в тёмных солнцезащитных очках. Тем паче, что октябрь был тёплым, солнечным и полностью соответствовал как задний фон, для звёздного часа. 
          Евстегнееву эта история менее пришлась по душе, чем его жене. Он театрально-скорбным голосом поведал ей о том, как называют человека, который так бездумно тратит деньги, которые он зарабатывает потом и кровью. Для усиления эффекта, он подарил Татьяне ещё одно звёздное мгновение. Косметический эффект от подарка можно было скрыть только за большими солнцезащитными очками. Прожив в состоянии кризиса неделю, Евстегнеев принял ситуацию. В жизни случаются всякие форс мажоры и если уж они происходят, то глупо было бы не выжимать из них максимальную выгоду. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что выгода в данном конкретном случае, есть только одна – признание и благодарность современников. Роль современников, в фантазиях Евстегнеева, исполняли родители других учеников и классный руководитель его сына Майя Яковлевна. В таком приподнятом настроении Евстегнеев явился в класс раньше всех на пятнадцать минут и занял место за партой своего сына, безошибочно узнав её по надписи «Евстегнеев Вовка – жмот, за этой партой он живёт». Романтические воспоминания о школьной юности нахлынули на Евстегнеева и понесли его из класса в то чудесное время, когда можно было прогуливая уроки курить за школьными мастерскими и одновременно праздновать претворение в жизнь хитроумной комбинации апофеозом которой был поднос с горячими пирожками, который пропал в столовой, а появился за этими же самыми мастерскими, своим примером  доказывая существование телекинеза. Здесь же, уничтожая обжигающие улики с повидлом, можно было выменять на фантики от жвачек «Турбо» у неразумных младшеклассников редкие марки, которые они ради пополнения коллекций фантиков, экспроприировали  из домашних кляссеров. Или накапав в старый фломастер немного одеколона «Тройной», можно было практически безнаказанно продать его как новый. Вот было времечко непуганых идиотов. Становясь старше, Евстегнеев часто мыслью возвращался в те благословенные, беззаботные времена. Сейчас он даже вспомнил, что и у него на парте было написано «Здесь сидит Евсик жид»
          Из тёплого моря воспоминаний о школьных годах его выбросила на берег родительского собрания реплика классного руководителя о том, что она его очень рада видеть. «Началось!»-подумал Евстегнеев. 
          -«Здравствуйте-здравствуйте. Какой приятный сюрприз .Правду, видимо говорят, что обещанного три года ждут. Последний раз я видела вас, когда ваш сын пошёл в первый класс, а сейчас он учится уже в четвёртом. Есть всё-таки мудрость в поговорках! Разве ваша жена не передавала вам мои неоднократные просьбы, чтобы вы пришли в школу?»
          По тексту, скорости его подачи и интонациям Евстегнеев почувствовал, что что-то идёт не так, да и не может быть у человека вручающего Оскара, такого выражения лица. Он практически увидел, как призраки Почёта и Славы, которые торжественно вносили знамёна в класс, непосредственно перед явлением Евстегнеева и видневшиеся до недавнего времени, стоящими по стойке смирно, с двух сторон от школьной доски – испуганно ойкнув и побросав праздничную атрибутику, выпорхнули в приоткрытую форточку.
          Ошибочно восприняв большие глаза Евстегнеева и затянувшуюся паузу в разговоре, как скорбь и смирение, Мая Яковлевна решила беспощадно вернуть ему хотя бы малую толику той головной боли, которую она имела четвёртый год подряд, благодаря его потомку. Поэтому, стараясь не делать больших, более секунды пауз, чтобы у Евстегнеева не возникало иллюзии диалога, сразу пошла в атаку, расстреливая его фактами и закидывая эмоциональными гранатами.
          - «На прошлой неделе, в столовой, он в проходе между столами, толкнул плечом девочку из 5«А»-класса, когда она шла с разносом, на котором был её обед! Кошмар! Она, бедная, стояла вся в борще и сухофруктах, с глазами полными слёз!  Трудно передать, какой потом был скандал! Родители школьницы пообещали «так этого не оставить». Папа девочки хотел сразу поговорить с вашим сыном «по душам», но, у него это не получилось. Вове  понадобилось в медпункт, потому, что он «при столкновении стукнулся головой» и стал плохо себя чувствовать. Папа девочки, узнав об этом, разволновался ещё больше и предложил отвезти его в больницу, на своей машине. Но, медсестра сказала, что в медпункте он не появлялся и очень жаль, потому, что она хотела поведать ему о вреде курения. Она уверена, что видела его за этим занятием, вместе с мальчиками из старших классов». 
          Мая Яковлевна так живо описывала произошедшее, что Евстегнееву не составило большого труда представить эту ситуацию в картинках: Первый кадр - Девочка с разносом для еды, аккуратно обходящая младшеклассников, прокладывает курс к своему столу; кадр второй – столкновение и всё, начиная от борща и заканчивая компотом, смешиваясь ещё в полёте и частично оставаясь на переднике и руках девочки, выпадает жирными, горячими осадками на серый кафельный пол школьной столовой...»
          -«А почему, собственно, «аккуратно обходящая», - подумал Евстегнеев. Может она сама на него налетела. Подумал и тут же выразил свои сомнения вслух. 
          -« А вы знаете, он мне так и сказал, слово в слово - «сама налетела». И так он это вдохновенно сказал, что если бы я своими глазами не видела и подножку, и толчок, я бы, наверное, ему поверила. Он у вас талантлив в этом отношении. Врать и выкручиваться так, как это умеет делать ваш Вова, могут далеко не все даже старшеклассники…» 
          -«Может быть, я всё-таки попал на чужое собрание другого класса…» Лавровый венок на глазах превращался в терновый. В ушах у Евстегнеева стоял шум от резко поднявшегося давления. Шум распространялся волнами и сквозь эти волны издалека доносился голос классного руководителя; -«А ещё он постоянно обижает тех, кто слабее и меньше его. Может забрать у другого ребёнка деньги, яблоко или ручку, а потом, когда всё выясняется, пронзительным дискантом рассказывать истории о том, что тот сам ему предложил… Про учёбу я вообще молчу. Учиться он не хочет, ни в какую..  уроки прогуливает… домашние задания не выполняет… дружить с ним никто не хочет….» - дальнейшее Евстегнеев не слышал. Нет, он ещё видел открывающийся рот классного руководителя, до него доходил гул голоса, но смысла сказанного он уже не улавливал. Перед глазами стояла пелена... 
          Мая Яковлевна почувствовала, что если сейчас не поменять тему собрания, то слишком много свидетелей будет не в её пользу, если её начнут обвинять в умышленном убийстве. Она плавно перевела собрание в другое русло фразой; «Давайте дальше поговорим о чём-то хорошем…» и Евстегнеев остался один в своём тумане. Гнев, боль, обида, обрывки мыслей и фраз настолько плотно завесили от него реальность происходящего, что ни слова о том, что собрание закончилось, ни шум отодвигаемых стульев, ни сочувственные взгляды родителей, ничто не проникало за эту завесу…
          -«Не стоит так реагировать…уделять больше времени…вам жена должна была передать… ещё можно исправить…лучше детский психолог…как у таких хороших родителей, которые так помогли малоимущей семье, сдав за них деньги на окна, растёт такой сын - не понимаю. Вам надо присмотреться, где-то рядом есть негативное влияние. Вам надо выявить и пресечь…» Эти обрывки фраз и последние слова, которые Евстегнеев услышал уже на пороге школы, прощаясь с учителем. 
          Домой, как минимум пока, идти не хотелось. Встречаться с друзьями тоже настроения не было. Нестерпимо болела голова, и хотелось пару таблеток цитрамона, но вместо этого Евстегнеев подошёл к киоску и купил бутылку пива, шумно открыл её ключом от квартиры и выпив залпом, бросил пустую бутылку в кусты возле киоска. Краем уха уловил слова проходящего мимо малыша, который спросил у мамы; «А почему дядя бутылку бросил не на мусорник?» Увеличивающаяся дистанция между ними и приглушённый голос мамы не позволял услышать ответ мамы своему сынишке. А ответ почему-то услышать хотелось. Ну да ладно, надо немного прогуляться, покурить, потом проветриться, а потом можно идти домой. Зябко поёжившись и поплотнее закутываясь в куртку, Евстегнеев подумал, что Октябрь берёт своё, вечерами уже довольно прохладно. Полез в карман за сигаретами и вдруг в памяти всплыли слова медсестры, переданные Маей Яковлевной, о том, что Вовка неоднократно был замечен с сигаретой. –«Интересно, а как это я ни разу не почувствовал запах табака?» А потом вспомнил, что сам не обнимает сына приходя домой, не желая, чтобы тот унюхал запах табака. –«Да как-то и сын в последнее время не сильно бросается в объятья, а точнее – совсем не бросается. Может скрывает свои запахи?» Евстегнеев поднял голову и посмотрел на звёзды, красивые, далёкие и непостижимые. Возле Большой медведицы виднелась еле двигающаяся точечка спутника. Евстегнеев долго стоял смотря на эту потрясающую вселенскую красоту. Потом вытащил из кармана пачку сигарет, уверенным движением смял её в шарик и сделал неточный бросок в урну. Свидетелем этого неудавшегося трёхочкового был только бродячий пёс, который задумчиво посмотрел на Евстегнеева. –«Да, знаю, знаю..»- негромко сказал псу Евстегнеев. Поднял смятую пачку, положил её в урну и уверенным шагом пошёл в сторону своего дома…